ПРИЗРАКИ ТЕВТОНОВ, ШВЕДОВ И ФИННОВ

    Из-за множества изменений как глобального, так и не очень глобального характера, с 2015 года мне удавалось выбираться только в соседний Алтайский Край. Казалось бы в прошлом году всё складывается удачно. Деньги появились. Документы на визу в Польшу собрал. Билеты и брони гостиниц по большому Прибалтийскому маршруту присмотрел. Осталось только всё оплатить. И тут пришла беда откуда не ждали… 

    Мир накрылся волной эпидемии и все страны закрылись. Можно даже сказать, что мне повезло, так как вернуть деньги за визу и билеты мне бы вряд ли удалось. Да к тому же прошлое лето омрачилось для меня переломом ключицы, так что ездил я только в Змеиногорск, о чём и отчитался в своём последнем отчёте. В этом году я не смотря ни на что, решил всё-таки отправиться в десятидневный тур по маршруту: Калининград и окрестности – Санкт-Петербург – Кронштадт – Приозерск – Старая Ладога – Выборг. Места крайне интересные и насыщенные всевозможными тайнами и загадками как относительно древними, так и современными.

17.05. Понедельник. Борт самолёта компании «Red Wings». 

Сколько, чтоб нас поглядеть, наезжает в наш край иноземцев, С мира всего, небось, любопытных понабежало! (Кристионас Донелайтис) 

 – Дамы и господа, рад сообщить вам, что наш полёт подходит к концу, и через 20 ми-нут мы совершим посадку в аэропорту «Храброво» города Калининграда. Погода отличная, плюс 22 градуса, правда, с Балтики надвигается грозовой фронт, но мы успеем. Прошу вас занять свои места, опустить подлокотники, открыть шторки иллюминаторов, пристегнуть ремни и привести спинки кресел в вертикальное положение. Спасибо за внимание. 

    Я сижу возле иллюминатора и с интересом вглядываюсь с в картину проплывающих под нами облаков. Постепенно облака начинают редеть и вот перед моими глазами распахивается панорама побережья Прибалтики. Хорошо видно Куршский залив вместе со знаменитой косой, что тонкой полоской вытянулась вдоль берега.

    Наш Airbus A320 долго маневрирует, закладывая довольно крутой крен то на левый, то на правый борт. Это даёт мне возможность насладиться великолепной панорамой Балтийского моря и побережья. С какого-то момента появляется возможность наблюдать даже большое пят-но городской застройки. Скорее всего, это и есть Калининград. По сравнению с маленькими городками, вытянувшимися в линию вдоль побережья, он выглядит огромным. Наконец снижение приобретает устойчивый характер. Тело ощутило лёгкий толчок, а закрылки самолёта приподнялись и затрепетали в волнах встречного воздуха.

     – Дамы и господа, наш самолёт совершил посадку. В Калининграде сейчас 17 часов 40 минут. Просим вас оставаться на местах до полной остановки судна. Благодарим, что воспользовались услугами нашей компании. Всего вам доброго. 

     Микрофон выдаёт последние любезности командира корабля, и мы движемся к выходу. «Как хорошо, что у меня нет багажа!» – проносится у меня в голове. Мне не надо тратить время на ожидание выгрузки чемодана, благодаря чему я успеваю на рейсовый автобус маршрута 144, который уже почти заполнен. Мне хватает места только на передней площадке, рядом с водителем. Такой тесноты в транспорте, я не помню с советских времен. А народ про-должает прибывать.

     – Проходите, пожалуйста, в салон, все уехать хотят, – буркнул водитель в микрофон. – Осторожно, двери закрываются следующая остановка «Приморское кольцо», кому выходить, жмите на кнопку. 

     К счастью, все едут в город и до самой площади Василевского автобус мчит экспрессом. Сверившись с навигатором, я замечаю, что до площади Победы, где располагается мой хостел, этот автобус не идёт. Поэтому выпрыгиваю на Василевского прямо напротив одного из Кенигсбергских фортов, в котором сегодня расположился музей янтаря. Сегодня мне не до фортов и музеев, мне главное ночлежку найти и в ней «прописаться». Снова похвалив себя за отсутствие багажа, я двигаю вдоль улицы Черняховского прямо на запад. Мимо пруда, мимо центрального рынка, мимо огромного торгового центра «Кловер Сити» ноги несут меня к площади Победы. Бывшая Ганзейская, потом им. Гитлера, потом им. Сталина.

     Градостроительно площадь решена ужасно. Может быть, до войны окружающие здания и были как-то связана, но сейчас всё так и не собралось в единый ансамбль. Северная половина занята стоянкой, южная половина состоит из совершенно разных кусков – эспланады перед храмом Христа Спасителя со странной «двухголовой» часовней Петра и Февронии. По пе-риметру явно не масштабные площади объекты. 

    Когда-то до фашистов площадь называлась Ганзейской в честь Балтийского союза тор-говых городов, в который входил и Кенигсберг. Площадь разместили на этом месте только после первой мировой войны, снеся часть старых стен и ворот. Немцы смекнули, что их «новорожденным» соседям нужны будут промышленные машины и механизмы. Этого добра у них бы-ло в избытке. Так и появилась в Германии Восточная Ярмарка, вторая в стране после Лейпциг-ской. К слову, война пощадила главную контору Ярмарки и сейчас это здание занимает Мэрия Калининграда. Найти хостел оказывается не так просто. В отличие от отелей хостелы не обозначают своё присутствие большими буквами и яркими афишами. Чаще всего они размещаются в соста-ве каких-нибудь бизнес-центров, а название своё вывешивают в общем списке. А мне уже хо-чется избавиться от своей сумки, переодеться и закинуться пивком с каким-нибудь мясом. Ад-рес моего «КД Хостела» Ленинский проспект, 1. Никаких признаков бизнес-центра я не вижу. Салон «Евросеть», турагентство, два ресторана и свадебный салон вижу, а больше никаких за-ведений мне не попадается. Звонить мне не хочется.

«Вход в хостел со двора» - решаю я и устремляюсь во двор. Однако там не нахожу во-обще ничего, кроме обычных входов в подъезды. Зато отмечаю интересную особенность этого здания. Если со стороны проспекта дом смотрится как барочно-эклектичное сооружение, то со двора это типовая советская хрущовка из силикатного кирпича. Удачная реконструкция полу-чилась. Разглядеть её, правда, трудновато, но возможно. Делаю круг и выхожу снова на Черняховского. Невольно пожимаю плечами и уже со-бираюсь искать в смартфоне контакты хостела, но вдруг решаю пройтись ещё раз по Ленин-скому. Удостовериться, что дом и в самом деле под нужным мне номером. Оп-па! За пивным ресторанчиком «У Гашека» мне на глаза попадается укромная стек-лянная дверь с вывеской рядом. В длинном перечне на этой вывеске я обнаруживаю искомое название. Ура! Мухой взлетаю на третий этаж и жму на заветную кнопку. Щёлкнув, дверь сиг-налит, что доступ открыт. – Здравствуйте! – кричу я с порога. – Я у вас бронировал место. Хотел бы вселиться. – Очень хорошо, – брюнетка за стойкой не отличается приветливостью. – Сейчас по-смотрим. Она минуту копается в компе, и, наконец, бормочет устало. – Борис Рогов? Одно место в шестиместном номере? – Совершенно верно. – С вас 2600. Платить будете наличными или банковским переводом? – А карты вы не принимаете? – Пока нет, но мы работаем над этим вопросом. Вот этот пассаж меня просто вверг в изумление. Как так? В наше ковидно-противообнальные времена не работать с картами… Пришлось перенести оплату на более позднее время, благо банкомат располагался в бизнес-центре на противоположной стороне улицы. Девушка милостиво согласилась подождать с оплатой и приступила к процедуре зна-комства с хостелом. В комнате, где мне предстояло провести четыре ночи, большую часть площади занима-ли три массивные деревянные двухярусные кровати, застеленные чистым бельём. В головах имелся светильник, а в ногах сейф. Ложе можно было задёрнуть плотной занавеской, что созда-вало иллюзию собственного пространства. Под можно было расположить довольно большой (по моим меркам) объём багажа. Так как к моему приходу занято было только одно место, я, не долго думая, занял нижнее место ближайшей к душу кровати.

Кроме кроватей при комнате имелся санузел с душем, умывальником и унитазом, а у окна стоял стол со стулом и настольной лампой. Вешалки для верхней одежды тоже наличест-вовали. Хорошо, что дело было летом, зимой пуховики резко бы ухудшили жизнь. Рядом с на-шей комнатой располагалась кухня-столовая. Плита на 4 конфорки, микроволновка, холодиль-ник, трёхлитровый бойлер и куча всевозможной посуды делали быт достаточно комфортным. Запросто можно было бы готовить обычную домашнюю еду. Имеется стиралка, но я в походах не стираю, поэтому процессом не интересовался. Вселившись, я отправился на осмотр ближайших окрестностей. От площади Победы на юг. Ленинский проспект – детище советского градостроитель-ства. В Кенигсберге не было аналогичной ему по длине и ширине магистрали. По «маршруту» сегодняшнего Ленинского проспекта находилось целых пять самостоятельных улиц и одна площадь: Штайндамм, Гезекусплатц, Кантштрассе, Кнайпхофише Ланггассе, Фортедтише Ланггассе, Позенер штрассе. Плюс – часть застройки Трагхаймер Кирхенштрассе, которая была снесена для прокладки «по ней» полотна будущего Ленинского проспекта. До недавнего времени проспект был застроен самой обычной советской типовой застройкой в основном серия 1-464 в четыре этажа. В 2015 году местной администрацией был заказан проект реконструкции 12 домов. За-мысел был очевиден – придать главной городской магистрали европейский шарм. Эскизом первого, прославившегося позже на всю Россию, занималась студия Артура Сарница, фасады ещё двух рисовало некое ПБ «проДом». В общей сложности ремонт дома 2–4 стоил столько же, сколько ремонт остальных двух. Остальные 12 проектов выполняло проектное бюро МАРХИ. Получилось совсем не плохо. Пряничность и игрушечность конечно присутствует, но это всё-таки гораздо лучше, чем кирпичные типовые коробки.

Так как после всех испытаний сегодняшнего дня я уже потерял способность к здравому восприятию, то я просто доплёлся до пересечения Ленинского проспекта с улицей Шевченко, полюбовался открывшейся панорамой центральной части долины Преголи с бетонным монст-ром недостроенного дома Советов и шпилем собора. После чего отправился в «Плазу» за по-купками к ужину. Так как это путешествие у меня проходит в режиме строгой экономии, то ни о каких ресторанах речи быть не может. Тем более, что хостел даёт прекрасную возможность сладострастно предаваться пороку бережливости. – Мужчина, масочку наденьте, пожалуйста, – обращается ко мне кассирша. – У нас строго, рассчитываем только в масках. Маски я по рассеянности оставил в сумке, пришлось срочно покупать многоразовую в мелкий зелёный горошек за 100 рублей прямо на кассе. Маска оказалась очень удобной, и я ею пользовался везде, в течение всего путешествия. Остальные покупки – растворимые каши и лапша, сыр, грудинка и пиво. В качестве пива решил попробовать белорусское «ЛІДСКАЕ Premium». На этикетке – «Легкий ароматный лагер золотистого цвета с пышной пеной и мягким вкусом. Тонкая горчинка — отличительная черта сорта «ЛІДСКАЕ Premium». В составе — душистый немецкий хмель, отборный солод и дрожжи. В реальности – вполне приличное пиво с лёгким медовым привкусом и горчинкой характерной для немецких сортов. Пиво выпил на лавочке в скверике у фонтана перед монументом «Мать-Россия». Кругом цветут каштаны. Запах цветов настолько интенсивен, что перебивает даже чадный дух автомобильных выхлопов. Пряничные барочные фасады радуют глаз, а пиво радует вкусовые рецепторы.

Монумент, как оказалось, имеет весьма интересную историю. В 1956 году после ХХ съезда и развенчания культа личности сюда был перенесён памятник Сталину работы Вучетича. Когда наступила следующая волна десталинизации бронзового Сталина переплавили, а постамент целых 13 лет стоял пустым, как насмешка над действующей властью. В 1974 году на его место водрузили эту черную даму. Авторство принадлежит тестю тогдашнего главы облисполкома Борису Едунову. Халтура чистой воды за народные деньги. Старожилы называют монумент «Родина-Отец» в память о стоявшем здесь когда-то бронзовом Сталине. Немного побродив по окрестностям, я решаю, что на сегодня прогулок достаточно и отправляюсь в ночлежку. Там завариваю свою кашку, болтаю кипяток с сиропом и сажусь пи-сать дневник путешествия. В комнате тем временем появляется соседка. Брюнетка лет 20 маленького роста и с ко-роткой стрижкой и колечком в крыле носа. Из Москвы. Зовут Марго, надо полагать – Маргари-та. На этом обмене дежурными любезностями наше общение закончилось, и больше я с ней не пересекался. Наличие плотных занавесок на спальных местах делает вполне комфортным пре-бывание разнополых особей в одном «дормидоре». 

  18.05. Вторник. Часть первая. 

Знакомство с Калининградом. Два круга погони за сумрачным тевтонским гением. Круг 1. Площадь Победы – Северный вокзал – ул. Генерала Озерова – Башня Врангеля – Цен-тральный рынок – Росгартенские ворота – Литовский вал –Набережная Преголи –Крестовоздвиженский собор 

 Разница в 5 часов между Восточной Пруссией и Верхним Приобьем сказалась всё-таки на моём режиме. Около пяти утра ни крупицы сна – в моих глазах. Я ещё повалялся с полчаса, планируя в Яндексе свой сегодняшний поход и решил, что будет очень хорошо, если я не буду тупо проводить драгоценные световые часы в хостеле, а двину уже в поисках приключений. Душ, кофе с кашкой, и я уже сбегаю по ступеням на Ленинский проспект. Температура воздуха вполне комфортна для прогулок (+15). Солнце светит с из-за утренних лёгких облач-ков, обещая жаркий день. На душе что-то приятно сжимается в предвкушении.

В планах у меня сегодня посмотреть город максимально. Первую половину дня посвя-тить оборонительным сооружениям, которые, по отзывам, сохранились наиболее хорошо, а во второй половине дойти до так всеми нахваливаемого Амалиенау и прилегающие к нему рай-оны. Остальное осматривать по мере сил после возвращения из радиалок по области. Город не велик, интересующая меня часть старого города в пределах оборонительных валов имеет пери-метр всего с десяток км. В два приёма за один день обойти – ничего сложного. Поселения в устье речки Прегары существовали с давних пор. Последний прусский протогород назывался Твангсте, жители его занимались в основном грабежом купеческих кара-ванов следовавших по Преголе в Балтику. Во время успешного крестового похода в Самбию, руководил которым Богемский ко-роль Отокар II, крестоносцы сожгли Твангсте, а на месте города заложили замок рыцарей Тев-тонского ордена. Король отметился тем, что оставил щедрые дары, скорее всего из трофеев. Потому замок и назвали в честь короля Отокара – Королевская гора или Königsberg. Постепен-но вокруг замка сложились три поселения – Альтштадт непосредственно вокруг замка, Кнайп-хофф на острове от прусского Книпаф, обозначающего топкое болотистое место, и Лёбенихт у Липового ручья. Каждое поселение имело права самостоятельного города по Кульмскому пра-ву. И только в середине восемнадцатого века эти поселения объединились в один город, став-ший столицей королевства. В половине седьмого утра город как и положено деловому центру уже живёт трудовой жизнью. Вот туристов ещё мало. Мне не терпится быстрее выйти к полосе сохранившихся го-родских укреплений Кенигсберга, поэтому мимо Мэрии, мимо помпезного, но унылого фасада старого Северного вокзала я выхожу на Советский проспект и сразу моё внимание привлекает роскошное пятиэтажное здание из красного кирпича. Высокий фронтон венчает королевская корона. А доска у входа сообщает, что в здании ныне располагается Управление ФСБ по Кали-нинградской области.

Во время подготовки к поездке, я много перечитал отчётов и справок по истории горо-да. У меня сложилась в голове странная картина ¬– Калининград и большинство городов области это территории сплошь застроенные советскими уродцами. Довоенная застройка снесена бомбежками авиации союзников практически в ноль. Как же я был удивлён и обрадован тем фактом, что на самом деле даже в центре осталось много образцов немецкого строительного искусства начала прошлого ХХ века. В большинстве случаев эти здания не стоят на первой линии, а спрятаны за хрущёвками, поэтому на первый взгляд, действительно, кажется, что это чисто советский провинциальный город. В остальных городах дело обстоит ещё лучше. Бои их затронули в меньшей степени. Восточно-прусская наступательная операция была одна из самых длительных (103 дня – с 13 января по 26 апреля 1945) и самых массовых стратегических операций Красной Армии. Участвовало в ней 133 дивизии, 8 отдельных корпусов, 10 бригад– всего 1,669 млн военнослу-жащих – более четверти всей действующей Красной армии. Для участия изначально предназна-чалось 3.859 танков и 3.097 самолетов. Наступление велось по двум направлениям: через Гум-бинен на Кенигсберг и в сторону Балтийского моря. Эта операция стала самым кровавым сра-жением кампании 1945 г. Общие потери Красной Армии в этой операции превысили 580 тыс. чел. Потери немцев только в Хейльсбергском котле, Кенигсберге и на Земландском полу-острове составили около 500 тыс. чел. (из них примерно 300 тыс. убитыми). Операция превзошла по ожесточенности все сражения последнего года войны. Так на косе Фрише-Нерунг немцы ожесточённо дрались до самой капитуляции. Несмотря на массовые разрушения, не только предместья с виллами состоятельных го-рожан остались на память потомкам, но и достаточно много зданий осталось в центре города. У меня даже сложилось странное ощущение – в наших сибирских Бийске, Томске, Барнауле со-стояние с охраной и восстановлением памятников культуры дела обстоят куда хуже. Я же возвращаюсь от печальных мыслей в Калининград к зданию на Советский про-спект, к зданию УФСБ. Полицайпрезидиум был построен в 1912 году неподалеку снесённых незадолго до этого Штайндаммских ворот. Здание выполнено из красного клинкерного кирпича, в архитектурном стиле «неоренессанс». Автор проекта здания — старший тайный советник по строительству Оскар Лаувер. Правое крыло украшает балкон с террасой. Крышу ранее венчали ныне утраченные башни. Центральная, самая крупная башня, оборудована смотровой площадкой. У главного входа расположен рельеф из ракушечника, выполненный в 1913 году известным кёнигсбергским скульптором Станиславом Кауэром. Центральным элементом рельефа является голова античного воина. Дальше проспект застроен в основном домиками 201 серии, пользовавшейся большой популярностью застройщиков по всей территории Союза с конца 40-х, до самого начала 60-х. Только прямыми указаниями Госстроя прекратилось строительство этой действительно удоб-ной для жизни и приятной для глаза серии. По Калининграду и области домов этой серии тоже построено много. На углу попадается симпатичная кофейня «Koffee Corner» c декоративной облицовкой под тёмный клинкерный кирпич и панорамными окнами. Из открытых дверей веет аппетитным кофейным духом. У меня даже появляется мысль зайти и пропустить чашечку двойного эспрессо. Но я вспоминаю, что свою утреннюю дозу я получил, а исследование местной кухни ещё впереди. Так что пока я пру дальше по довольно скучному району с массой аляповатой рекламы. Вскоре от скуки я сворачиваю с проспекта в первую же зелёную улицу. Всё-таки май – прекрасное время для путешествий! Цветут каштаны и сирень, поднимая мне настроение. Тут мне везёт в первый раз. Подобным везением будет окрашено всё путешествие. Улочка оказалась застроена хорошо сохранившимися довоенными жилыми домами. Несмотря на то, что фасады домов по прусской моде аскетичны до примитивизма, узнать их можно и по высоким окнам, и по декору парадных, и прочим мелочам. Один дом особенно привлёк моё внимание. За вывеской «Кухни Шкафы-Купе» скрывался обшарпанный фасад. Обычный прус-ский пуризм, но вот подъезды оформлены весьма изящно. В духе югенд-штиля начала прошло-го века. В этом доме располагался «Дом поощрения ремёсел». Полагаю, что-то типа клуба по интересам. Именно поэтому на барельефах изображены разные ремесла.

Все шесть барельефов были созданы скульптором Эрнстом Филитцем, учеником из-вестного в начале 20-го века немецкого скульптора Германа Брахерта. Брахерт в основном тво-рил в Берлине, а ученик во всю осваивал Восточную Пруссию. Через Королевский парк постепенно дохожу до дамбы на Парковом ручье. На противо-положном берегу пруда наконец-то виднеется украшенная кремальерами первая на моём пути башня укреплений Кенингсберга. Носит имя Врангеля. Как и все фортификационные сооруже-ния середины ХIХ века здешние башни валовых укреплений не впечатляют ни мощью, ни ве-личиной. Город, начавшийся от орденского замка постоянно по мере роста наращивал свою обо-роноспособность. Через три столетия был построен ещё один пояс укреплений, окружая Кё-нигсберг со всеми общинами в окружности двух миль с валами, ротондами и равелинами. Ещё через двести лет в середине XIX века был возведён ещё один пояс укреплений. Правда, разви-тие артиллерии шло так быстро, что укрепления устарели уже через пару десятков лет и были проданы городу. Строительство началось на герцогском пахотном поле и завершилось на северо-восточном участке возведением восьми городских ворот. Первым объектом кольца оборони-тельных сооружений стала оборонительная казарма «Кронпринц». Периметр второго обвода частично совпадал с периметром первого. Автором проекта укреплений второго обвода был генерал и инженер-фортификатор Эрнст Людвиг фон Астер.

Башня «Врангель» названа в честь прусского генерала-фельдмаршала Фридриха Ген-риха Эрнста фон Врангеля, главнокомандующего прусской армии в двух войнах с Данией. На-значение у неё вместе с башней Дона было в прикрытии Верхнего пруда, как самого слабого места в обороне города. Диаметр составляет 34, а высота — 12 метров. Артиллерия размеща-лась в 42 казематах, расположенных на двух круглых ярусах. На вершине второго этажа нахо-дилась открытая артиллерийская площадка, защищенная кремальерами. Ярусы казематов и площадка были соединены винтовыми лестницами. Башня быстро потеряла свою оборонительную функцию и не использовалась в военных целях вплоть до 1944 года, когда в ней разместили склада боеприпасов. От башни я присмотрел на западе интересное здание из кирпича цвета жжёного сахара со странными перемычками над окнами. Белые и выступают вперёд из плоскости стены. Ещё интереснее входные порталы, каждый из которых оформлен оригинальными барельефами. Оказалось это «Дом техники» – Павильон Восточной ярмарки для демонстрации тех-нической продукции Германии. Тогда это было самое большое по объёму здание города. Спроектировал его Ханс Хопп. При нацистах здание было переименовано в «Schlageter-Haus» в честь одного из мучеников национал – социализма Лео Шлагетера, погибшего в 1923 году при защите Рурской области от французов. Использовалось для массовых мероприятий и торжеств. После налёта английской авиации от здания остались только стены. В советское время среди руин существовала местная барахолка. В таком виде руины простояли до 2004 года, когда вла-сти города провели конкурс на проект торгового центра. С тех пор здесь – ТРЦ «Эпицентр».

Один из боковых входов украшает мощный барельеф «Памятник труду». Скульптор изваял мускулистого пролетария с огромной шестерёнкой. Бросается в глаза – насколько дух национал-социализма близок к социализму сталинского толка. То же прославляет человека труда, женщину-мать, мужчину-воина. Тут я почувствовал Нечту. Эта Нечта кусала меня за мизинец правой ноги, да так, суко, больно, что терпение моё быстро кончилось. Всё-таки носить в походе неразношенную обувь, даже если она кажется удобной и попадает в размер, совсем не гуд. Хорошо, что перед входом в «Эпицентр» подиум благоустроен скамеечками и фонтанчиками. Есть где посидеть усталому путешественнику. 

Сел. Стянул с ног кроссовки. Обнаружил волдырь. Пришлось срочно доставать пластырь и заклеивать в надежде, что не лопнет. Даже двумя слоями залепил. Пока отдыхал перед следующим броском, углядел на противоположном здании симпа-тичного ангелочка, скромно примостившегося на уровне парапета третьего этажа. Как оказа-лось, это дар соседней Литвы, символическое приглашение такое. В 2008 году Литва много кому таких ангелочков подарила, когда её избрали в рамках международного проекта Евросоюза культурной столицей Европы.

Насидевшись, отправляюсь по ул. Профессора Баранова к зданию центрального город-ского рынка. Путь лежит по симпатичной пешеходной зоне, построенной в городе всего пару лет назад. Профессор славен тем, что научил весь мир ловить рыбу в промышленных масшта-бах, основал инженерную школу промрыболовства и создал теорию оптимального вылова с учётом природоохранительных факторов. Когда-то ещё до фашистов на месте рынкап стоял конный манеж кирасирского полка. Мне интересно, что осталось от него, и удастся ли мне что-либо обнаружить. Увы, никаких следов в довольно невзрачных торговых рядах обнаружить не удалось, и я выхожу на проспект Черняховского двигаю в сторону следующего укрепления Башни Дона с музеем янтаря. По пути мельком осматриваю сундукоподобное здание казармы Врангельского кира-сирского полка. В поисках интересного вида сворачиваю налево на Пролетарскую и действи-тельно обнаруживаю интересное фасадное решение. Огромный эркер на три этажа декориро-ванный кирпичными рустами выглядит внушительно. Я между тем огибаю здание по набереж-ной пруда и выхожу к дамбе между верхним и нижним озёрами. Прямо на дамбе, разделяющей озёра (вернее пруды (-teich – пруд по-немецки), питающие водой рвы оборонительного вала) расположен участок стены с которого открывается вид на оба берега довольно большого пруда. Берега интенсивно застраиваются. Самым интересным, на мой взгляд, получилось здание, в котором после реконструкции разместилась гостиница сети «Mercure», выполненная по проекту Московской студии дизайна интерьеров «Sundukovy Sisters». Редкий пример удачного проектного решения, достигнутого дизайнерами, да ещё и женщинами. Наверное, потому что близнецы.

На восточном берегу пруда расположена следующая точка фортификации – башня До-на и Растенбургские ворота. Названа в честь генерал-фельдмаршала прусской армии Карла Фридриха Эмиля цу Дона-Шлобитена. Генерал прославился в войнах с Наполеоном, в подавлении Венгерских и Польских повстанцев. В Отечественную войну гарнизон башни сопротивлялся нашим дольше всех, был взят только 10 апреля. Сейчас в ней расположен музей янтаря, но на момент моего прибытия он закрыт, до открытия ещё больше часа и ждать мне не хочется. Тем более, что судя по отзывам в основном это музей-магазин. Рядом с башней стоят Росгартенские ворота. Эти построены на месте укрепления сем-надцатого века, снесённых по причине обветшалости. По незаметной тропинке справа от ворот я поднимаюсь на гребень вала, надеясь увидеть сверху двор укрепления, но, увы, натыкаюсь на глухой забор. Магазинов янтаря в Калининграде сотни. В планах у меня покупка янтарных сувениров для любимых женщин намечена. Цены и ассортимент я смотреть сегодня буду, но ближе к вечеру, чтобы завтра в посёлке Янтарном уже ориентироваться со знанием дела. Рядом с башней имеется небольшой скверик украшенный образцами мастерства куз-нечного искусства. Скульптуры сделаны мастерски и с добрым юмором.

Через скверик с Литовским ручьём поднимаюсь к улице Корабельной и через район новой застройки выхожу к шатровому храму явно православной архитектуры. Сразу за участком храма виднеется какой-то странный приземистый и мрачный комплекс. Привлекает внимание огромный конический купол над центральным ядром. В целом навевает какие-то отдалённые ассоциации с французскими замками долины Луары. Проект делали местные дизайнеры бюро «МАХ» некоего Марата Ахмадиева в компании каких-то не названных прибалтийских коллег. Объект карго-культа, когда авторы лепят отдельные элементы, не понимая их формооб-разующей роли. Не случайно наверное, на сайте студии этот объект отсутствует. Видать поня-ли, что не по зубам задачка оказалась. Комплекс огромный, 7 ресторанов, детский развлекательный комплекс, зал торжеств ещё какие-то заведения. Всё очень дорого и богато, очень гламурно, аж тошнит от всего этого кича. Впечатления отталкивающие, как от любой цыганщины. Особенно впечатлил «памятник кошельку». Запредельное убожество.

Литовский ручей при строительстве оборонительного вала был использован для уст-ройство рва с водой. Сразу за ручьём и начинается тот самый Литовский вал. Сам вал порос мощными каштановыми деревьями, почищен от подлеска, облагорожен, но, к счастью без фа-натизма. Очень приятное место для прогулок в солнечный день. В рамках создания оборонительного обвода были построены бастионы и земляная на-сыпь на севере для защиты города. Как раз через полкилометра я добираюсь до бастиона «Грольман», связанного с внушительным зданием оборонительных казарм «Кронпринц» через дорогу. До прихода нацистов в казарме размещался гренадёрский полк «Кронпринц», после – полицейское управление и войска гарнизона. Во время боёв апреля 1945 казарму не штурмова-ли, поэтому здание прекрасно сохранилось и сегодня состоит в списке памятников военно-инженерной культуры. Еще полкилометра под зелёной сенью каштанов и я выхожу к пересечению Литовского вала и Кёнигштрассе, ныне носящей имя Фрунзе. Пересечение украшают мощные по местным меркам ворота из красного кирпича. В феврале 2005 года ворота были переданы Музею Мирового океана. Над восстановлением фасадов работали поляки, внутренние работы выполняли реставраторы из Питера и Калининграда. Отдельно воссоздавали скульптуры, так как подлинники были полностью утеряны. По фотографиям, найденным в архивах Варшавы, удалось создать вполне приличные изображения. Сейчас помещения комплекса ворот занимают целых три экспозиции: зал «Вели-кое посольство» посвящённый Петру I, аптека рыцарей и алхимиков и зал посвящённый пребыванию Пруссии в составе Российской империи при Елизавете.

На противоположной стороне улицы Фрунзе расположен ещё один хорошо сохранив-шийся объект – бастион Купфертайх (Медный пруд). В состав бастиона входили: двухъярусный редут, земляной вал, широкий водный ров, и гласис за рвом. Я по традиции музеи игнорирую, поэтому просто обхожу ворота вокруг и отправляюсь дальше в сторону Преголи. А на пути к реке, разделяющей город пополам мне попадаются ещё одни хорошо со-хранившиеся ворота. Закхаймские. До конца XIX века они служили контрольно-пропускным пунктом при въезде в город. После того, как валы утратили оборонную функцию, ворота стали своего рода аналогом триумфальной арки. Позже военное ведомство передало ворота городу. После этого часть казематов снесли и к воротам пристроили жилые дома. После войны до 2006 года Закхаймские ворота использовали как склад. В 2006 году ворота реставрировали. Закхаймские ворота были отданы арт-платформе «Ворота». Оригинальная архитектура здания и его исторические ценности сохранены. Кроме того, в «Воротах» работает кофейня «Хлеб и Турка» и коворкинг «СтолСтул». Когда-то давно весь участок правой стороны от Литовского вала занимала территория гарнизонного госпиталя, сейчас это обычный советский типовой микрорайон. Левая сторона улицы, зажатая между оборонительным валом и проезжей частью, застроена пролетарским ас-кетичным жильём, интересного только тем, что в одном из этих домов жила и работала Кете Колвиц – известная немецкая художница, график и скульптор. Очень сильный мастер, жаль, что слишком склонна была к чернухе. Некоторые её работы прямиком отсылаю к Гойе про сон разума, который рождает чудовищ.

Из-за её склонности к изображению тяжёлой пролетарской жизни её любили советские начальники. Приглашали её в Советский Союз, устраивали выставки и печатали альбомы с ре-продукциями. Это ей аукнулось после прихода к власти Гитлера. Лично её не трогали, но с публичностью с выставками стало плохо. Кстати, это свидетельствует о более мягком характере режима нацистов по сравнению с большевиками. В нашей стране ей бы не поздоровилось. Район на самом деле очень интересен. К сожалению только исторически, так как от бо-гатой истории не осталось почти ничего. А ведь когда-то… Исторические документы говорят, что прусское поселение здесь существовало задолго до прихода Тевтонского ордена. В 1300 году здесь возникла община-пригород Закхайм, которая занимала земли восточнее и юго-восточнее Королевского замка, впоследствии став герцогской и королевской слободой. В 1325 году она получила свою судебную книгу, а в 1578 году — собственную печать и герб. В 1724 году при объединении трёх отдельных городов — Альтштадта, Лёбенихта и Кнайпхофа — и образовании на их месте Кёнигсберга Закхайм временно вошёл в административный состав города, а управление им было поручено королевской администрации. Южнее начинается территория Лёбенихта одного из трёх городов составивших Кё-нигсберг. От него тоже мало что осталось. Да и был этот городок совсем не велик, как боль-шинство средневековых городков. А главным в этом городке был бенедиктинский монастырь, основанный здесь в начале 14-го века по благоволению Великого магистра Тевтонского ордена Винриха фон Книпроде. В благодарность за самоотверженность бенедектинцев в борьбе с эпи-демией чумы, при ликвидации католического монастыря при переходе к лютеранству в XVI веке монахам было позволено остаться, а монастырь стал называться Лёбенихтским госпиталем. Между тем улица Литовский вал утыкается в бетонные блоки, за которыми виднеются сломанные трактора, строительные машины и прочие признаки коммунально-складской зоны. Зато справа по ходу среди платанов и берёз виднеется интересный трёхэтажный кирпичный особняк в стиле северного модерна. На стене у двери висит обшарпанная табличка, сообщаю-щая, что здание является памятником культуры и находится под охраной. Судя по разбитым стёклам и перекошенной входной двери, охрана не распространяется на содержание сооруже-ния в приличном виде. Любопытство ведёт меня внутрь. Душераздирающее зрелище… Всё за-мусорено, загажено, приведено в аварийное состояние. Однако некоторые двери имеют признаки того, что за ними люди всё ещё живут.

Оказалось, что этот особняк был построен как приют при госпитале для родственников бедных пациентов. После войны здесь было общежитие, позже коммуналки. Памятником дом стал только в 2007 году, когда с ним будут что-то делать не известно. Но архитектурно домик интересный, напоминает чем-то стилистически школы Крячкова. Действительно, время постройки одно и модный стиль тогда был – северный модерн. Вокруг бывшего приюта симпатичный сквер. Как жаль, что у города на всё не хватает денег. Продали бы что ли какому-нибудь меценату… Хотя знаю я этих меценатов. Сегодня у него деньги есть, он начинает масштабные работы, всё ломает, сносит, переделывает, а завтра у него деньги кончаются неожиданно и всё остаётся в разломанном состоянии безо всяких на-дежд на восстановление. Так утрачивается старинный комплекс пассажей в Бийске. Возвращаюсь от печальных мыслей к радужной действительности. Улица Литовский вал здесь поворачивает и превращается в Лесопильную. Метров в ста впереди виднеется четы-рёхэтажное кирпичное здание с высокой крышей. Тоже явно прусской постройки. Тем более у меня дорога к реке идёт как раз мимо. Здание и в самом деле оказывается одним из корпусов того самого Лёбенихтского мо-настыря-госпиталя с характерным декором для армейских, складских и технических сооруже-ний. У нас в Нске подобный декор можно найти в бывшем военном городке Новониколаевских гарнизонных казарм. Некоторая утомлённость от утренней сегодняшней прогулки уже начинает ощущаться, поэтому я не задерживаюсь у госпиталя надолго, просто пробегаю мимо. Улицы замыкается торцом банальной хрущёвки, но зато там же появляется вполне благоустроенный спуск к набережной им. адмирала Трибуца. Адмирал командовал Балтфлотом во время Отечественной войны, но прославился главным образом неудачным переходом КБФ из Таллинна в Кронштадт.

Набережная отличная. Замечательно прогуляться вдоль водной глади Новой Преголи погожим деньком пешочком, но можно прокатиться и на велике, самокате или гироскутере. Вот тут им всем самое место, а не на перегруженных пешеходных тротуарах. Тянется набережная до самого памятника морякам-балтийцам, что-то около километра, и упирается в Дровяной мост, служивший когда-то для связи дровяных складов и жилых домов обывателей Кнайпхоффа. Я сворачиваю раньше, так как замечаю на противоположной стороне вытянутые башни готического собора. Тем более, что погода начинает подозрительно портиться. В памяти никаких ассоциаций с этим местом не возникает, поэтому любопытство влечёт меня. На этот раз, на другой берег реки. Как оказалось это остров Октябрьский (Ломзее) отделенный от междуречья Новой и Старой Прегели искусственным каналом. Тут тоже пруссаки планировали создание вала с бастионом, но не успели. Развитие артиллерии шло быстрее. Приходская община Ломзее накопила денег на строительство храма только к началу 30-х годов, и в 1933 году Кройцкирхе была освящена. Стилистика храма показалась мне весьма интригующей. По общей композиции это крестовый трёхнефный храм с вписанным в середину цилиндром, совершенно нехарактерным для архитектуры храмов. Как известно из первоисточника здание храма - корабль, который ведет нас по морю жизни к тихой пристани в Царстве Небесном, а тут вдруг посреди корпуса этакая круглая блямба… 

Как и большинство старых прусских кирх здание передано в ведение РПЦ и сейчас носит название Крестовоздвиженской церкви, что немного странно, но всё-таки лучше, чем если бы его продолжали использовать не по прямому назначению или просто бросили бы развали-ваться. Тем более, что в этом здании даже соорудили уникальный янтарный иконостас.

Я захожу в здание в надежде подняться на какую-нибудь из башен. Они тоже необыч-ны, завершаются не традиционными шпилями, а небольшими шапочками куполов. В храме ни единой живой души. Тишина и умиротворение. Я поднялся на второй ярус, полюбовался вит-ражами, янтарными окладами икон, потыкался в запертые двери, но так и не нашёл пути на-верх. Пришлось спускаться и, оставив за спиной огромное, во всю высоту центрального нефа панно кадинской майолики с большим крестом, топать дальше к главной достопримечательно-сти города – острову Кнайпхофф с бывшим Кафедральным собором Кёнигсберга. По дороге моё внимание привлекает необычное полосатое, явно религиозное сооруже-ние с куполом. Судя по форме купола, это синагога. Синагога в немецко-советском городе? Чудеса да и только. Насколько я помню, синагоги в Германии снесли все ещё в 1938 году. В СССР их тоже не строили. Загадка. Оказалось ничего загадочного нет. Еврейская община ещё в 2011 году в рамках подго-товки к ЧМ2018 выступила с инициативой строительства большой синагоги на старом месте. Цирк-шапито «Янтарь», занимавший участок, предложили перенести на новое место за счёт общины и меценатов. В результате все оказались в выигрыше. Город получил не только краси-вое здание, но и цирк-шапито переехал на более удобное для него место – в Южный парк.

Напротив синагоги сияет сувенирным блеском какой-то лубочно-матрёшечный ново-дел. Навигатор услужливо сообщает, что это и есть знаменитая Калининградская «Рыбная де-ревня». При этом почему-то обзывает историко-этнографическим комплексом. Мне, конечно же, интересно посмотреть, что тут исторического и этнографического. Увы. Разочарование настигает сразу. Сплошные фальш-фасады, фанерные декорации в стиле дешёвого балагана. Смотрится в целом симпатично, но по содержанию, ничем не лучше нашего Новосибирского «Амстердама». Функционально это просто большой торговый центр с ресторанами, гостиницами и помещениями для аренды офисов. До войны здесь жили обыватели Ломзе со своими огородами и палисадниками. Настоящая рыбная деревня располагалась совсем в другом месте и выглядела совершенно по-другому. В советское время здесь располагался военный городок, а всё, что стоит сейчас, построено за четыре года с 2006 по 2011 год. История строительства примечательна 14 судебными разбирательствами между городом и министерством обороны РФ, нежелавшем отдавать землю в центре. С чувством разочарования и подступающего голода я направляюсь в сторону виднею-щегося среди зелени шпиля собора. Попасть на остров Канта с востока можно по мосту со сладким названием «Медовый». Легенд о происхождении названия существует несколько. Кто-то говорит, что знаменитый тор-говец сладостями Безенроде дал взятку мёдом за разрешение на строительство моста рядом со своей лавкой. Кто-то считает, что это была и не взятка вовсе, а честная плата за разрешение торговать рядом с трафиком. Третьи же пишут, что Безенроде купил уже построенный городом мост, пользуясь своим служебным положением обербургграфа, по-нашему эта должность соот-ветствует главе районной администрации. В отличие от выбираемого бургомистра, бургграф назначался магистром Тевтонского ордена. Дело в том, что коммуна Кенигсберга была не пол-ностью независима, а находилась под опекой сначала магистра ордена, а позже герцога Прус-сии. На перилах моста живёт с 2018 года первый из семейства хомлинов – дедушка Карл. Придумала идею с бронзовыми гномиками ювелирный дизайнер Наталья Шевченко, а самого Карла изготовил Андрей Слепков. Идея размещать фигурки у достопримечательностей пришла не сразу, но когда пришла снискала бешеную популярность, как у местных, так и у туристов. Радует, что художники понимают, что нельзя увеличивать количество бесконечно и дай бог, чтобы ограничились только семью ныне установленными.

Сразу за мостом возникает тёмный корпус из почти бордового кирпича. Это знамени-тый Кафедральный собор Кёнигсберга. Зданию повезло, что в нём похоронен Иммануил Кант. Этот философ-идеалист почему-то был мил сердцу классиков марксизма-ленинизма. Может потому, что у них с Лениным совпали даты рождения? Или от любви к пустому словоблудию? Бог весть… Но городу и собору (да и нам всем) повезло. 13 сентября 1333 года магистр Тевтонского ордена дал добро на строительство. Пер-воначально проект предполагал возведение собора-крепости, потому что территория была только что завоёвана, но гроссмейстер Ордена Лютер Брауншвейгский сказал: – «Незачем строить вторую крепость на расстоянии полёта стрелы от орденского замка». Возможно, что в противном случае мы не увидели бы и собора, как не увидим уже никогда замка. Материалом для нового собора стали кирпичи старого собора (в Альтштадте), который был снесён. Специально для доставки их на остров через реку Преголю был построен мост, на-званный Соборным, а в городской стене Альтштадта были прорублены ворота, тоже получив-шие название Соборных. Оба сооружения носили временный характер; но если мост действи-тельно позднее был разобран (он просуществовал только пятьдесят лет), то ворота простояли ещё шестьсот лет и погибли во время бомбардировки города англо-американской авиацией. Собор построили довольно быстро по тем временам, всего за полвека. На фоне других готических долгостроев это сущая ерунда. Датой завершения строительства считается 1380 год, но работы в соборе продолжались и позже. Так, между 1380 и 1400 годами нефы собора были расписаны фресками. Первоначально собор был однонефным, но потом к его западной части пристроили трёхнефный корпус. В орденские времена эти две части церкви были разделены: в однонефной части, известной как Высокие хоры, молились рыцари, в трёхнефной — обыкновенные прихожане.

Вскоре по соседству с собором возникает здание университета Альбертина, собор вы-полняет функции университетской церкви, а с 1650 года в южной его башне располагает-ся Валленродская библиотека, уникальное собрание старинных книг и манускриптов. Связыва-ет Собор и университет профессорская усыпальница, в которой с 1558 года хоронили профес-соров Альбертины. Иммануил Кант был последним, кто обрёл там покой. Также в соборе был похоронен герцог Альбрехт. В 1695 году в соборе появился орган. После войны собор оставался огромными руинами. Власти его в лучшем случае «тер-пели», так как он (как и все довоенные сооружения) считался «символом прусского милитариз-ма» и чуть ли не «бельмом на глазу нового социалистического города». Но могила Канта! По-этому сносить нельзя. Даже статус памятника культуры республиканского значения присвоили в 1960 году, но никаких мер по сохранению здания предпринято не было. В 1976 году была предпринята попытка реставрации собора. Как обычно, от этой реставрации было больше вре-да, чем пользы. В её ходе был разрушен сохранявшийся со времён войны фронтон северной башни собора. Сильно пострадали напольные эпитафии внутри собора. К счастью, сегодня можно не только осмотреть здание снаружи во всём его средневе-ково-готическом блеске новодела, но и внутри всё доступно. Службы в соборе не проводятся, здание используется для размещения музейных экспозиций и проведения концертов. Действу-ют евангелическая и православная часовни. Зато внутри имеется уникальный органный ком-плекс из двух органов - большого и малого хорового. Это механические инструменты с добав-лением электроники, изготовлены немецкой органостроительной фирмой «Alexander Schuke». Доступ в собор по билетам стоимостью 900 рублей (в стоимость входит мини концерт). Когда-то всё пространство вокруг соборной площади было застроено по средневеково-му плотно. Фахверковые дома в два-три этажа сплошными рядами тянулись вдоль узких уло-чек. Это обернулось катастрофой, когда 5 авиагруппа ВВС Великобритании в составе 189 тяжелых бомбардировщиков А-683 "Ланкастер" нанесла бомбовый удар по Кёнигсбергу. Центр города, включая остров, выгорел практически дотла. Плотность застройки фахверковыми домами этой части города хорошо видно на картах XIX века. Здесь хотя бы улицы были прямыми. Наверняка, это помогло многим жителям спастись от огненного шторма, бушевавшего при бомбёжке по технологии сэра Артура Харриса.

Сейчас вокруг собора парк с вкраплением скульптурных композиций и множество су-венирных лавок, торгующих и янтарными украшениями тоже. Единственное место, где мне попались футболки с принтом на тему Кёнигсберга. Я приценился. Полторы тысячи за майку даже в качестве сувенира мне показалось расточительным. Ограничился сувенирным магнитиком за 100 рублей. Далее путь лежит к Кузнечному мосту и в сторону руин королевского замка. Руины са-мые что ни на есть руинированные. От когда-то мощного фортификационного сооружения ос-тались только конструкции фундаментов и то, что ниже поверхности земли. Хотя функции крепости он утратил уже в 16 веке, превратившись сначала в резиденцию герцогов и королей, потом в деловой и общественный центр, в котором короновались короли Пруссии, а перед войной использовался в качестве краеведческого и исторического музея.

Замок довольно сильно пострадал и от британской бомбёжки августа 1944 года, и от артобстрелов апреля 1945, но главные несущие конструкции стояли даже ещё в 1968 году. За-мок был провозглашён символом прусского милитаризма (что это такое никому точно было не известно), к тому же опасным для горожан. Его просто взорвали и разровняли место, а благоус-тройство отложили до завершения строительства Дома Советов. Первый проект генерального плана города, разработанный московским «Гипрогором», предполагал снос Королевского замка и строительство в этом месте Дворца Советов. Тогдаш-ний главный архитектор Калининграда Дмитрий Навалихин заявлял, что новое здание должно иметь высоту 150 метров (50 стандартных этажей) от уровня реки Преголи, но потом согласил-ся остановиться на 50-70 метрах. Навалихин предлагал строить Дом Советов в стиле неоклас-сицизма, который принято называть «Сталинский ампир». Возможно, в такой стилистике это было бы и уместно. Но пришёл лысый кукурузник, запретил «излишества» и на этом с искусст-вом архитектуры в СССР было покончено. К 1970 году закончили проект Дома Советов, Сам проект Дома советов был, по сути, «вольной интерпретацией» здания Национального конгрес-са Оскара Нимейера, при урезанности всего проекта, символика соединения двух частей в об-ласти сердца присутствует. Строительство величественного сооружения никак не могло допустить существование рядом какого-то средневекового замка.

Два одинаковых соединенных между собой на уровне середины высоты высотных корпуса символизируют двух разных, но похожих друг на друга людей, стремящихся к единению. Переход на уровне середины корпусов символизирует связь сердец, а перемычка на уровне крыши символизирует связь разумов. У великого бразильца есть ещё полусферы обращённые вниз и вверх, символизируя связь с землёй и небом. В калининградском варианте наверное решили не давать повода к таким скользким идеалистическим ассоциациям, да и экономию никто не отменял. Правда, если у Нимейера два параллелепипеда изящны и легки, то у авторов советского проекта (там вообще не найти конкретного автора, просто мастерская №2 ЦНИИЭП Зрелищных зданий, с перечнем похоже, всех числящихся там ГАПов), получилась этакая громоздкая табуретка с тёмным центральным провалом. Не даром это убожество породило столько народных названий – "Закопанный Робот", "Монстр", "Спанч Боб", "Новый Замок Кёнигсберга"). Вот такой памятник советско-российскому кретинизму. Амбициозному проекту так и не случилось войти в строй. Последний раз власти обе-щали снести этого уродца в далёком уже 2011 году. Так как обещания были предвыборные, то о них после выборов благополучно забыли. Коробку облюбовали руферы, бейс-джамперы и прочие любители заброшек. Даже экскурсии организуются, неофициальные. Я тоже планировал забраться на самый верх, но когда оказался в непосредственной близости, что-то уже притомился. Желание преодолевать полосу препятствий в виде забитых проходов остыло. Я помахал Дому Советов издалека, мельком осмотрел раскоп на месте Королевского замка и больше нигде не останавливаясь, двинул к дому. Тем более, идти оставалось всего около километра. По пути стояла задача не просто попасть из точки А в точку Б, но надо было найти ещё и пункт питания. Чувство голода заставляло меня тщательнее вглядываться в попадающиеся по дороге забегаловки. Критерии выбора были просты – сидячие места за столом, разливное пиво, недорого и наличие неодноразовых приборов. Кроме обеда, стояла задача проверить попадаю-щиеся сувенирные лавки в поисках янтарной бижутерии. Вот тут меня ждала реальная засада… Уже на четвёртом магазинчике, все эти глянцевые всех оттенков жёлто-золотистой гаммы бляшки начали сливаться в один большой блестящий булыжник. Захотелось бросить эту идею с янтарём, поскольку выбрать что-либо из предлагаемого однообразного многообразия казалось просто не возможно.

– Завтра куплю в Янтарном! – Принял его твёрдое решение и больше в этот день янта-рём не интересовался. Пообедать удалось очень недорого, сытно и достаточно вкусно в небольшом павильоне со странным названием «Крымские чебуреки». Были соблюдены все требования, кроме посуды. Похоже, что павильон не подключён к водопроводу, поэтому кружка с пивом пластиковая, тарелка – картонная, вот нож и вилка… нет, тоже из пластмассы. Женщина на раздаче угрюмо смерила меня тяжёлым взглядом советской буфетчицы. – Здравствуйте, – я как-то уже привык к нормальному человеческому общению. – По-советуйте, что у вас сегодня самое вкусное? В ответ кивок в сторону меню, на стене. Типа, сам смотри, там всё написано. – А пиво вы наливаете? – Естественно! – в голосе слышится законное возмущение. – Есть литовское, есть мест-ное «Амстел». Слава богу, не глухонемая, – почему-то я даже обрадовался. Повезло, что народу в заведении практически не было. Пиво принесли быстро, чебурек со свининой чуть позже, но это было как раз, когда желание закусить приняло ярко выраженный характер.

Первое, что меня удивило, это размер чебурека. До этого я пробовал это блюдо караим-ской кухни в далёком 83 году в Симферополе на автовокзале. Там они были раза в три меньше. Второе удивление – вкус. Прекрасное тесто воздушное и хрустящее, сочный свиной фарш с сыром и зеленью, всё было очень вкусным. Сытно и не дорого. Весь обед обошёлся мне в 230 рублей. А вот рецепт чебуреков: 2,5-3 стакана муки (зависит от качества самой муки) обычная питьевая вода (стакан в тесто + 50-70 миллилитров в фарш) подсолнечное масло (3 столовых ложки в тесто + для жарки) соль (пол чайной ложечки в тесто + в фарш по вкусу) пол килограмма мяса (желательно баранины или говядина + свинина) 3 средних луковицы чайная ложечка сахара столовая ложка водки хороший пучок петрушки или кинзы перец и другие специи — по вкусу. Сытый и довольный я добрёл на уже порядком стёртых ногах до своей ночлежки и ре-шил часок привалиться, чтобы потом с новыми силами закончить с осмотром города. 

18.05. Вторник. Часть вторая. 

Ул. Театральная – пр. Мира – ЦПКиО – район Амалиенау – парк Победы – ул. Баграмя-на – Музей Мирового Океана

Вкусный обед, душ, и часовой перерыв вернули мне силы, и около трёх я отправился на второй круг. Около памятника Защитнику Отечества я сворачиваю на зелёный Гвардейский проспект. Памятник сооружён на средства ветеранов контрразведки  в виде маленькой часовни  в честь павших и пропавших без вести в ходе Восточно-Прусской операции. Как большиство подобных памятников этот тоже сделан халтурно, начиная от типовой композиции и заканчивая бездарными стихами на черном мраморе на тыльном фасаде.

Свернув направо, отправляюсь в сторону местного театра. В глаза бросается большое количество молодых офицеров в полевой и выходной форме. При этом в равной пропорции как флотских, так и армейских. Окинув взглядом окрестности, замечаю, что у выстроившихся тут же маршруток на указателях красуется надпись «Балтийск». Значит, завтра мне отсюда ехать удобнее всего.

За сквером Шиллера открывается внушительная панорама здания городского драматического театра. В этом здании калининградская труппа выступает с 1960 года, когда была закончена реконструкция драматического театра «Восточнопрусской земли» пострадавшего в ходе штурма города.

До войны в городе кроме драматического было ещё два театра, Оперный, работавший с 1809 года и Луизен-театр самый молодой и ставивший в основном оперетты.

На противоположной стороне – стадион «Балтика». Судя по Андреевскому флагу, реющему над воротами, стадион принадлежит флотскому спортивному обществу.

А впереди ещё одна достопримечательность города. Один из самых больших и старых зоопарков на территории России.

В конце позапрошлого века организатор промышленной выставки Герман Клаасс с чисто немецкой рачительностью предложил не сносить павильоны выставки после её закрытия, а разместить в них зоосада. Горожане горячо приветствовали это начинание и организовали общество «Тиргартен», собравшее всего за один год сумму достаточную для строительства и устройства первоначальной коллекции животных. Уже при открытии в зоопарке насчитывалось 262 вида. Зоопарк работал без привлечения бюджетных средств, поэтому на его территории устраивались всевозможные увеселительные мероприятия начиная от танцев и заканчивая подъёмом на воздушном шаре. Впервые в мире здесь придумали способ содержания животных без решёток.

Конец этому буржуазному благолепию положили фашисты. В 1938 году территорию забрали военные под склады, а общество «Тиргартен» самораспустилось. Оставшиеся животные содержались и некоторые даже пережили штурм в апреле 1945. Трагикомична в этом плане история бегемота Ганса. Его выходил зоотехник Владимир Петрович Полонский, выходивший и вылечивший водкой посеченного пулями и осколками зверя.

С 1947 года зоопарк снова открылся и работает на том же месте. В коллекции имеются такие экзотические животные как бегемот, жираф, слон и носорог. Для города с населением чуть более четырёхсот тысяч очень достойная коллекция. Сам зоопарк тоже хорош. Всё-таки 16 гектаров зелёных насаждений. Это, конечно, не 61 га соснового бора в Новосибирском, но и не 12 – Московского.

До искомого прославленного блогерами райончика Амалиенау осталось совсем немного. Из-за крыш сталинский пятиэтажек уже показалась колокольня Луизенкирхе. В ней сегодня расположился городской кукольный театр, а сады королевы Луизы вокруг храма стали центральным парком культуры с положенными по штату аттракционами, харчевнями и прочими увеселениями. Хорошо, что хотя бы кирху не взорвали, как это делали в Советской России.

Изначально в Амалиенау находилась деревня Хинтерхуфен, расположенная в западной части региона Хуфен к северо-западу от средневекового Кенигсберга. В результате прусской административной реорганизации после наполеоновских войн 1 февраля 1818 года район был включен в состав сельского округа Кенигсберг. Тогда же советник муниципалитета по коммерции Густав Шнелл приобрел земли вокруг Хинтерхуфена и объединил их в одно поместье, названное в честь его жены Амалии Шнелл.

В начале XX века Амалиенау находился ещё за городской чертой. Но уже при строительстве первых вилл Бурно развивался в 1900—1920 гг. в качестве района вилл богатых жителей Кёнигсберга в соответствии с концепцией «Город-сад». Активное участие в создании «Колонии Амалиенау» принимали наиболее знаменитые на тот момент архитекторы Кёнигсберга: Ф. Ларс, Г. Хопп, К. Фрик, Ф. Хайтманн, П. Бростовски.

Участки под застройку были чётко распланированы, продумана планировка улиц. План района предусматривал множество аллей, круговых площадей, извилистых улочек. До этого времени закон прусского градостроительства разрешал строительство только прямых улиц. Специально для этого проекта удалось изменить правила застройки.

В целом сильного впечатления район не производит. Для Европейских городов эпохи стали и пара такие решения самое обычное явление. Нечто подобное я видел и во Франкфурте (Висбаден-Бибрих) и в Вене (Баден), и в Лиссабоне (Эшторил).  Всегда человек хочет жить в благоустроенном собственном доме, и это вполне естественное желание. И если средства позволяют, то это желание осуществляется в любом месте и в любом времени.

Никакого духа Кёнигсберга здесь нет и в помине. Кёниг это всё-таки узкие кривые улочки тесно застроенные фахверковыми домами, или, если брать период II или III Рейха, широкие эспланады с монументальными имперскими зданиями. Если опять проводить параллель с Новосибирском, то искать здесь дух Кёнигсберга, всё равно, что искать дух Ново-Николаевска на Богдашке.

Во время штурма города Амалиенау пострадал меньше других районов. Сказалась низкая площадь застройки и частный характер владений, а значит отсутствие долговременных оборонительных сооружений. Гораздо больше район пострадал от хаотичной советской застройки и переделки вилл под несколько хозяев. Буквально единичные здания сохранились в первоначальном виде. Жильё здесь получали в основном военные чины и верхнее и среднее звено администрации города. Но это не спасало от варварских переделок. Они же все были деревенского в основном происхождения, что им до концепции «города-сада»? Впрочем, нынешние хозяева этой элитной недвижимости тоже не очень в теме, поэтому видим и металлочерепицу, и типовую бетонную плитку и стеновые облицовочные панели из АЦП. Печальное зрелище. Особенно если смотреть исторические фотографии этих вилл. Скрашивает общую атмосферу только запах сирени и каштанов, которые в обилии растут и в палисадниках и на газонах.

Лучше всех, наверное, сохранилась вилла Маковски, благодаря тому, что использовалась городской администрацией в качестве гостевого дома для размещения особо почётных гостей.

Ещё одной жемчужиной района можно назвать кирху Св. Адальберта. Возведённая в 1904 году по проекту главного архитектора Амалиенау Фридриха Хайтманна, посвящена пражскому епископу Адальберту, который проповедовал христианство среди пруссов. Те его сразу убивать не стали, а сначала просто выперли из своих земель Адальберт не внял, вернулся и продолжил своё гнусное дело. Естественно пруссы не поняли такую назойливость и убили придурка. Христиане же объявили его мучеником, канонизировали и стали всячески почитать. Впоследствии на предположительном месте его гибели (между нынешними Балтийском и Приморском) был установлен крест, а здесь, в Кёнигсберге, построили часовню его имени.

Кирха, хоть и находится не в очень хорошем состоянии, является одним из красивейших готических памятников, дошедших до нас со времён Кёнигсберга. С 1975 до 2018 года внутри находилась магнитно-ионосферная обсерватория, а сейчас кирху реставрируют, хотя и каких-то работ совершенно не заметно. Зато можно полюбоваться сохранившимися цветными стёклами витражей.

Напротив Адальберткирхи  находится Литовский сквер с подаренным Калининграду Литвой памятником Людвигасу Резе - жившему в Кёнигсберге литовскому поэту и протестантскому пастору, преподавателю теологии в Альбертине.

Побродив по улочкам Амалиенау и здорово испортив себе настроение, я отправился дальше, предполагая выйти через парк Победы к Астрономическому бастиону. По ул. Дмитрия Донского я спускаюсь мимо областной детской больницы к неблагоустроенной части ЦПКиО. Детская больница кстати тоже занимает старое немецкое здание клиники психических и нервных  болезней, построенное как раз к началу Первой Мировой. В том же году её перепрофилировали в госпиталь. 

Дальше двигаюсь по ул. Румянцева и оказываюсь совершенно неожиданно у Аусфальских ворот, врезанных прямо в оборонительный вал. Ворота здесь существуют с XVI века, как и все остальные в середине позапрошлого были перестроены, но остались самыми небольшими в цепи фортификации города. На верхней площадке совсем недавно зачем-то поставили православную часовню. Чем-то это мне напомнило мечеть на руинах храма Амон-Ра в Луксоре.

Напротив ворот мемориальный комплекс парка Победы. Памятник павшим во время штурма гвардейцам был одним из первых в Советском Союзе — его открыли уже в 1945 году. Мемориал посвящен взятию Кёнигсберга. С этого места начался Калининград и закончился Кёнигсберг.  Вечный огонь у подножия мемориала был зажжен 9 мая 1960 года. А в 2000 году был разбит парк, поэтому все деревья ещё молоды. Что хорошо в этом парке – так это отсутствие всякой коммерческой движухи. Ни тебе аниматоров, ни розовых пряников, шариков цветных, ни самокатеров с роллерами… Красота.

Сажусь на первую попавшую скамеечку и разуваюсь. Ах, как приятно подставить натёртые ноги под прохладный ветерок. Хорошо, что я залепил будущую мозоль пластырем. Не так сильно болит. Носочки тоже развесил, чтобы просохли. Каркают весёлые вороны, журчит грязная водичка в грязном пруду, пышно по-летнему зеленеют липы и каштаны… Пастораль и благолепие.

Теперь можно немного расслабиться и идти спокойно, не отвлекаясь, с четверть часа. Навигатор никаких достопримечательностей до самого музея Океанографии мне не показывает. (На самом деле это совершенно не так! По пути стоят ещё одни ворота «Железнодорожные» с обсерваторией и планетарием и вокзал «Холлэндербаум». Вокзал по назначению не используется с войны, в нём сидят таможенники.). Я с ветерком проскакиваю до самой реки, где замираю в удивлении. Над водой высятся две металлических вышки, чем-то напоминающие охранные вышки концентрационного лагеря. Это ещё один мост через Прегелю, пропускающий одновременно и поезда, и автомобили, и пешеходов.

 Двухъярусный мост — одно из чудес инженерной мысли, которое было построено в Калининграде (тогда — Кёнигсберге) в 1926 году. Цель сооружения моста — пропускать грузовые и пассажирские суда по аналогии разводных мостов, однако конструкция при этом была принята не разводная, а поворотная.

При отступлении из города немцы мост взорвали. Довольно долго, 20 лет  город с трудом обходился другими путепроводами, а в 1965 открыли ныне действующий двухъярусный мост. С того момента мост не ремонтировался ни разу. Теперь это служит поводом для собственника (АО РЖД) объявить сооружение аварийным и снести его к чертям. Слишком много требует расходов его содержание и эксплуатация. К тому же это ещё и памятник культуры хоть и местного значения.

Как визуальный объект мост особого интереса не представляет. Типичное советское утилитарное сооружение. Уникальность его в том, что это единственный в мире двухъярусный мост с поднимающимся пролётом. Для любителей индастриала, дизель-панка и прочего этакого, мост просто сокровище. Скорее всего, его действительно скоро снесут.

Я же себя к ценителям подобных сооружений не отношу, поэтому делать крюк, чтобы попасть на мост мне лень, да и время уже седьмой час, а впереди уже виднеется черный корпус подводной лодки. Это один из экспонатов Музея Мирового Океана ещё одного уникального комплекса Калининграда. На этот раз чисто советского и российского. Ничего подобного немецкая история города не знала.

Это и технический музей, так как экспонирует корабли, оружие и приборы, это и этнографический, и биологический, и культурно-исторический музей. Можно провести здесь целый день и думаю, скучно не будет. Один скелет последнего добытого советскими китобоями кашалота чего стоит.

Я не любитель пыльных залов, предпочитаю уличные экспозиции. Таких тут тоже много. Первым на моём пути стоит знаменитый противолодочный самолёт-амфибия Бе-12, самый большой в мире на момент создания самолёт подобного типа. Дальше в воде торчит чёрное тулово подлодки Б-413 проекта 641. Когда-то этот хозяин морских глубин служил на Северном и Балтийском флотах, ходил в дальние походы по Атлантике и Средиземному морю, а с 2000 г. работает экспонатом в музее.  В процессе переоборудования было сохранено внутреннее оборудование и компоновка лодки. Только удалили остатки масла и топлива, а отверстия, выходившие за борт, задраили.

На берегу стоят всякие мелочи снятые с кораблей, есть даже рубка подводной лодки, но в основном это мины, торпеды глубинные бомбы и прочая убойная атрибутика военно-морского флота. Рядом установлены глубоководные обитаемыми аппаратами «Пайсис-VII» и «Тетис». В реке очередной корабль-экспонат Научно-сследовательское судно космической связи «Космонавт Виктор Пацаев». Интересно то, что в экспозиции судно стоит с 2001 года, а выведено из эксплуатации только в 2014 году. 13 лет экипаж ещё поддерживал связь с космическими аппаратами даже стоя на приколе.

И наконец, главный экспонат музея – советское научно-исследовательское судно «Витязь», построенное в Кенигсбеге и в «девичестве» носившее имя «Марс», предназначенное для перевозки пассажиров по Балтике. Научным плавцентром судно стало только в 1949 году и 30 лет безупречно служило отечественной и мировой океанологии. Сейчас здесь расположены экспозиции, посвящённые истории географических открытий и судоходства. Восстановлены многие исторические интерьеры — каюта капитана, кают-компания и другие.

А впереди уже виднеется огромный серо-голубой шар. Это главный корпус музея. Архитектурная идея – земной шар лежащий на волне. Первоначально предполагалось открыть объект к ЧМ 2018 года. Был проведён международный конкурс. Проектные работы начались ещё в 2011 году, на площадку строители вышли только в 2013 году.

Сложность геологических условий, плотная существующая застройка обусловили большие трудности со строительством, поэтому на остекление каркаса вышли только в 2019 году, планируя за год закончить, но не закончили и за два года. Основная причина – сложность изготовления трапециевидных стёкол с нанесением индивидуального рисунка. Из 1200 таких сегментов треть оказалась бракованной, пришлось снова заказывать и переделывать. Сейчас остекление полностью завершено, но формирование экспозиции, завершение отделки огромного козырька и другие работы ещё далеко не закончены. Официальный срок открытия только через год. Дело всё равно хорошее, Калининград получит ещё один современный достойный архитектурный объект.

Композицию набережной Музея Мирового Океана завершает памятник рыбакам промыслового флота. Монумент представляет собой бетонную конструкцию в виде двух парусов рыбацкой шхуны (по другой версии в виде двух ладоней). На западной стороне стилобата размещена надпись: «Пионерам океанического лова». На восточной стене —«Светлой памяти рыбаков, погибших в море». Композиция замечательная, но всё портит фигура попа с мечом поставленная в 2009 году местными православнутыми. В каждую бочку навтыкали своих уродцев. 

На этом мой рабочий день заканчивается, мне остаётся только подняться мимо стадиона «Юность» до всё того же супермаркета «Виктория» затариться вкусными свежими ванильными булками и топать отдыхать в хостел.